Сокровища Эрмитажа: Модели фигур Кутузова и Барклая Де Толли
Двести лет назад император Александр I повелел воздвигнуть близ Казанского собора в Петербурге памятники М.И.Кутузову и М.Б.Барклаю де Толли. В Эрмитаже хранятся деревянные фигуры этих выдающихся полководцев, исполненные по моделям Б.И.
Орловского малоизвестным скульптором 1-й половины XIX в. Дмитрием Кузнецовым.
Натуралистически переданная резчиком генерал-фельдмаршальская форма и награды обоих полководцев заставляют нас вспомнить, что в истории русского искусства монументы у Казанского собора впервые запечатлели героев в современном им мундире.
Тога для героя
В Московской Руси исторические события традиционно увековечивались возведением храма; первый замысел памятника-изваяния возник у Петра Великого: в 1716 году он повелел Б.-К.Растрелли создать монумент, символизирующий триумф преобразованной им России. Скульптор создал модель величественной конной статуи, которой предстояло занять место на высоком пьедестале с аллегорическими фигурами, однако этот проект осуществлен не был.
Спустя полвека конную статую Петра Первого воздвигла на Сенатской площади Екатерина Вторая — шедевр Э.-М.Фальконе, торжественно открытый в 1782 году, стал первым скульптурным мемориальным монументом в России.
Новые памятники появились в столице по замыслу императора Павла: в 1800 году он установил перед Михайловским замком статую Петра Великого, исполненную по модели Б.-К.Растрелли еще в 1743-1747 годах.
В следующем, 1801 году, на Царицыном лугу появился памятник А.В.Суворову, изваянный М.И.Козловским.
Сокровища Эрмитажа: Жан Жерен. «Эпизод сражения под Кульмом»
Незадолго до наполеоновского вторжения император Александр отправил скульптора Ивана Мартоса и живописца Ореста Кипренского в Москву с целью приискания места для памятника Минину и Пожарскому.
Установить монумент не успели: он был сооружен лишь через семь лет и стал символом национального единства, спасшего Россию не только от польского нашествия в XVII столетии, но и от нашествия «двунадесяти языков» в XIX веке. Александр I торжественно открыл его 20 февраля 1818 года. Три месяца спустя скончался Барклай де Толли.
Рескриптом от 23 сентября 1818 года Александр I возвестил о своем намерении увековечить память главных полководцев Отечественной войны 1812 года монументами близ Казанского собора в Санкт-Петербурге.
Одежду и вооружение для Петра и Суворова скульпторы Растрелли, Фальконе и Козловский заимствовали у героев античности. В изображении одежды и оружия Минина и Пожарского знаменательно совмещение реалий Рима с реалиями средневековой Руси: оно отразило сознательное стремление Мартоса представить равновеликими подвиги отечественных героев и героев классической древности. Но Барклая и Кутузова государь повелел представить в их генерал-фельдмаршальских мундирах и с пожалованными им наградами.
Это требование вызвало смятение как у наших теоретиков искусства, так и у наших скульпторов; намерение Александра было воплощено в жизнь много позднее, в царствование императора Николая.
JSCODE1
Римляне фрака не имут
Подвиги Минина и Пожарского были удалены от ваятеля на два столетия, и материальные приметы давно прошедшей эпохи легко укладывались на прокрустово ложе классических канонов. Но вообразить на столичной площади величественные статуи русских полководцев, превзошедших в славе величайших героев древности, — вообразить их облаченными в мундиры фрачного покроя было невозможно.
В теоретическом трактате «Опыт о выборе ваятельных предметов для всенародных памятников» (1812-1814) будущий президент Императорской академии художеств А.Н.
Оленин поставил вопрос о том, какими средствами располагает монументальная скульптура для создания образа героя современности, причем за рассматриваемой им абстрактной фигурой «великого мужа, которому воздвигается памятник», нетрудно угадать Александра I.
Эстетическая коллизия классицизма, перед которой в замешательстве остановился Оленин в своих размышлениях, заключалась в том, что апелляция к вечности, свойственная мемориальной скульптуре, приходила в вопиющее противоречие с суетностью современной моды — как гражданской, так и военной.
Сокровища Эрмитажа: Медаль в память визита Фридриха Вильгельма III
«Каким же образом во всенародных памятниках можно сохранять истину и соглашать ее с изящным вкусом?» — вопрошал Оленин. Очевидно, удовлетворительно разрешить этот вопрос ему не удалось: современный европейский костюм Оленин находил (и без обиняков называл) уродливым. Воззрения, весьма близкие оленинским, Александр Грибоедов несколько лет спустя высказал устами Чацкого:
Но хуже для меня наш Север во стократ С тех пор, как отдал все в обмен на новый лад, И нравы, и язык, и старину святую, И величавую одежду на другую По шутовскому образцу: Хвост сзади, спереди какой-то чудный выем,
Рассудку вопреки, наперекор стихиям.
По-видимому, мысль о том, что изваяние способно предать векам образ героя в одежде, скроенной «по шутовскому образцу», казалась Оленину нестерпимой (конечно, он не относил это к надгробным памятникам и монументальным рельефам, где такое «послабление» допускалось). Это чувство разделяли лучшие русские скульпторы.
В 1827 году условие изобразить Кутузова и Барклая де Толли в генерал-фельдмаршальских мундирах послужило едва ли не главным препятствием для участников конкурса на лучшие модели памятников перед Казанским собором в Петербурге. И.П.Мартос, В.И.Демут-Малиновский, С.С.Пименов и Н.А.Токарев, как отмечает известный историк скульптуры Е.В.
Карпова, «поспешили отказаться, смутившись, кроме всего прочего, требованием изобразить героев в современных мундирах».
Спасительный плащ
Едва ли не первым, кто отважился изобразить в монументальном и мемориальном изваянии современного героя в свойственном ему мундире, стал выдающийся немецкий скульптор Х.Д.Раух (1777-1857): в 1819-1822 годах он исполнил мраморные статуи прусских полководцев Бюлова и Шарнгорста для памятников, воздвигнутых им в 1822 году на Унтер ден Линден.
Эти монументы произвели сильное впечатление на великого князя Николая Павловича: близ этих статуй на параде 23 сентября 1824 года он в качестве шефа 6го Кирасирского (Бранденбургского) полка Прусской армии отдавал рапорт своему тестю, королю Фридриху-Вильгельму III.
Истово почитая память Отечественной войны, в пятнадцатую годовщину национального подвига Николай I вернулся к замыслу старшего брата, но объявленный им конкурс, как сказано выше, оказался бесплодным.
Сокровища Эрмитажа. Портрет корнета Владимира Ланского
В связи с этим в следующем году из Италии вызвали Б.И.Орловского и С.И.Гальберга. Однако последний также тяготел к условной трактовке образов; неудивительно, что в конкурсе 1828 года победил Орловский.
Впрочем, и он счел нужным задрапировать героев в широкие плащи, не рискнув, по-видимому, изобразить тучного Кутузова в мундире фрачного покроя.
По этому пути пошел и Мартос, получивший после смерти Александра I заказ на создание памятника императору в Таганроге: в 1829-1830 годах он исполнил модель статуи Александра в плаще, наброшенном поверх мундира, подобно римской тоге. Этот памятник был открыт 23 октября 1831 года.
Шесть лет спустя, в двадцатипятилетнюю годовщину со дня окончания Отечественной войны, 25 декабря 1837 года были торжественно явлены публике и памятники генерал-фельдмаршалам Кутузову и Барклаю де Толли.
Сокровища Эрмитажа: Кубок графа Павла Андреевича Шувалова
Таким образом, на рубеже второго и третьего десятилетия XIX века эстетические каноны, препятствующие изображению исторического мундира в русской монументальной скульптуре, были разрушены. Вслед за памятниками Александру I в Таганроге и Кутузову с Барклаем в Петербурге один за другим были открыты «всенародные», по терминологии А.Н.
Оленина, памятники военачальникам М.П. Лазареву в Севастополе, М.С. Воронцову в Тифлисе, И.Ф. Паскевичу в Варшаве, И.Ф. Крузенштерну в Петербурге, Н.Н. Муравьеву-Амурскому в Хабаровске, А.В.
Суворову в Рымнике; не говорим о многочисленных памятниках императорам Петру I, Александру I, Николаю I, Александру II, Александру III и великому князю Николаю Николаевичу (Старшему).
Источник: https://rg.ru/2018/02/05/rodina-ermitazh-kutuzov-i-barklai-de-tolli.html
Памятник М. Б. Барклаю-де-Толли
Памятник известному русскому военачальнику генерал-фельдмаршалу М. Б. Барклаю-де-Толли в Санкт-Петербурге. Монумент был установлен на Казанской площади в 1837 году в честь 25-летия победы над Наполеоном в Отечественной войне 1812 года. Автор скульптуры — Б. И. Орловский, постамента — В. П. Стасов, архитектурное руководство — К. А. Тон.
Интересные факты:
Появление памятника Барклаю-де-Толли перед Казанским собором на одноименной площади было далеко не случайным, этот собор после войны 1812 года стал приобретать роль мемориала русской воинской славы. Поэтому сначала император Александр I, а потом и Николай I решили установить памятники двум фельдмаршалам, героям Отечественной войны, именно в этом месте.
Сперва заказ на памятник поступил немецкому скульптору Э. Лауницу, но его наброски не удовлетворили императора, поэтому в 1829 году работу отдали на конкурс русским скульпторам — Б. И. Орловскому и С. И. Гальбергу, первый из которых и выиграл право на создание монумента.
После утверждения эскизов и отливки статуй встал вопрос о выборе основания. После длгих дискуссий в качестве пьедестала утвердили гранитный постамент авторства В. П. Стасова.
В 1837 году, к 25-летнему юбилею победы русской армии над французской, состоялось торжественное открытие монумента, это мероприятие сопровождали военный парад и салют.
Памятник изображает Барклая-де-Толли в маршальском мундире, в накинутом на плечи плаще. Поскольку военачальник командовал русской армией в начале Отечественной войны 1812 года, когда приходилось отступать, его поза исполнена грусти, а фельдмаршальский жезл опущен в левой руке вниз. М. Б.
Барклай-де-Толли показан усталым, но мужественным человеком, полным решимости идти до конца. На лицевой стороне основания монумента золотыми буквами написано: «Фельдмаршалу князю Барклаю де Толли 1812, 1813, 1814 и 1815», на обратной стороне: «Скульптор Б. Орловский».
Изображение военачальника в современном мундире, а не в античном одеянии, было использовано впервые в русском монументальном искусстве.
Памятник Барклаю-де-Толли с момента установки подчеркивал мемориальное значение Казанской площади в качестве места русской воинской славы. И даже в годы Ленинградской блокады его не снимали с постамента и не укрывали мешками с песком, как другие городские памятники. Фигура М. Б. Барклая-де-Толли все годы войны внушала у жителей города веру в скорую победу.
Высота самого памятника составляет 4 метра, высота пьедестала — 3,5 метра.
Памятник М. Б. Барклаю-де-Толли включен в Единый государственный реестр объектов культурного наследия (памятников истории и культуры) России.
Культурные новости
| Интересные достопримечательности Санкт-Петербурга: |
Источник: https://dvorspb.ru/sights/architecture/monuments/monument-barclay-de-tolly/
